молодая

Молодая, и в квартире у тебя, конечно, срач, и вдаль по полу вьются клочья, и конечности кошачьи одирают кресла, платья, подлокотники, портьеры, и разит из-под кровати, где бывают кавалеры.
Ты живешь, и окна в саже, белый тополь в бельэтаже, календарик с водопадом, сохнут штаников ряды, но как только петявася забежит на палку чая, обязательно отключат — вечно в кране нет воды.
Над толчком висит программа: срать не больше килограмма. Вот меню: рояль, орешки. И тебю? Ну, и меню, в бенуар-амфитеатре, в эне-бене-труакатре, можно прямо в бельэтаже инженю, но не женю.
На зажиленный у лета мятый рыхлый гладиолус! Ты, когда прямая, голубь, а когда кривая — дашь. Эта площадь театральна, это облачко постельно, ставим ударенья верно: пастель, арест, бельэтаж.
Вон стакан с брусничным морсом — пей, пацан с отличным торсом. Ты красивый, просто пьяный, губошлёп и глазенап. Все бессмысленно, виталик, не вернись ко мне назавтра, я живу без телефона, без воды и не одна.
Ночь нежна и молчалива, укатил в депо рогатый, девяносто третий-пятый, небогатый, моровой. Вон под марлей (щас завою) два заварничка с травою: эта очищает желчный, эта чистит мочевой.
Спросит тетя-гинеколог: ты живешь? И взглянет емко. Ты живешь? Да как попало. С мужем? Вроде бы одна. Раз кресало, два тесало, три начресленно трусало; да кому же ты с ребёнком? Никому ты не нужна.
Нету лентой телетайпной, нету денег, денег нету, нету денег, денег нету, нету денег, денег нет, нет не тиндера, ни вздоха — сдохни, милая Солоха! Пей траву кошачьи лапки, пей траву собачий бред.
Зреет чёрное яичко в сизом голубе на ветке, зреет человечек в светке, верный родины медведь. Пожелаем новобранцу забайкальского здоровья, умереть допрежде боли, испугаться не успеть.

(2022)